В обсуждении поста "Хрущев – Сталину: война начнется послезавтра" были высказаны предположения о том, что наложение дат планировавшихся нападений обоих тоталитарных режимов друг на друга – сталинского на гитлеровский и гитлеровского на сталинский – на воскресенье 22 июня 1941 года не было уникальным, невероятным, фантастическим совпадением, а стало результатом выявления немецкой разведкой точной даты запланированного Сталиным начала войны. Так ли это?
Ответить на этот вопрос можно, познакомившись с официальными германскими документами, объяснявшими начало Гитлером военных действий против СССР. Судя по документам, выдержки из которых приводятся ниже, для германской стороны было исключительно важным представить мировой общественности наиболее убедительные аргументы, оправдывавшие бы, по ее мнению, нападение Германии на СССР. С этой целью германские власти тщательно собрали и обнародовали многочисленные свидетельства деятельности сталинского режима в самых разных сферах – от идеологической, пропагандистской, дипломатической до разведывательной, диверсионной, непосредственно военной, нацеленной на подготовку нападения на Германию.
Нет сомнения в том, что если бы в руках немецкой разведки оказалась информация о готовившемся Сталиным нападении на Гитлера 22 июня 1941 года, то эта информация была бы Германией безусловно обнародована. Однако ни в одном документе такого упоминания нет. Вместо него есть утверждения, согласно которым СССР был готов к нападению на Германию "в этом или следующем году", "осенью, может быть, летом этого года", "в августе 1941 г.", "в любой момент". Наличие таких утверждений означает, что информации о точной дате запланированного Сталиным нападения СССР на Германию у Гитлера не было.
Более того, даже четыре с половиной месяца спустя после начала войны, получив на оккупированной советской территории колоссальное количество трофейных документов и захватив в плен немалое число высокопоставленных военных, Гитлер в своей речи 8 ноября 1941 г. говорил, что германская атака опередила советское наступление СССР "на несколько недель, возможно, даже на несколько дней". Это означает, что точная дата запланированных сталинских провокаций против Германии (22 июня 1941 года) так и осталась для Гитлера тайной. Так же, как она оставалась тайной и для большинства советских и российских граждан, включая и историков, вплоть до появления работ Марка Солонина, в которых, наконец, и был дан ответ на вопрос, какого числа (22 июня) Сталин собирался осуществить провокации, какие дали бы ему повод (основание) начать "освободительный поход в Европу" 23 июня 1941 года.
Письмо А.Гитлера к Б.Муссолини от 21 июня 1941 г.
Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения. Я полагаю, что не в праве больше терпеть положение после доклада мне последней карты с обстановкой в России, а также после ознакомления с многочисленными другими донесениями. Я прежде всего считаю, что уже нет иного пути для устранения этой опасности. Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям...
После ликвидации Польши в Советской России проявляется последовательное направление, которое — умно и осторожно, но неуклонно — возвращается к старой большевистской тенденции расширения Советского государства...
Русские имеют громадные силы — я велел генералу Йодлю передать Вашему атташе у нас, генералу Марасу, последнюю карту с обстановкой. Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска...
В этих условиях я решился, как уже упомянул, положить конец лицемерной игре Кремля...
Россия попытается разрушить румынские нефтяные источники. Мы создали оборону, которая, я надеюсь, предохранит нас от этого. Задача наших армий состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу...
Обращение А.Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против СССР 22 июня 1941 г.
...В то время, как Германия войной 1940 года в соответствии с т.н. пактом о дружбе далеко отодвинула свои войска от восточной границы и большей частью вообще очистила эти области от немецких войск, там началось сосредоточение русских сил в таких масштабах, что это можно было расценивать только как умышленную угрозу Германии...
В то время, как наши солдаты 10 мая 1940 года сломили франко-британскую силу на Западе, сосредоточение русских войск на нашем восточном фронте постепенно принимало все более угрожающие размеры...
Угрожающее наступление России также в конечном счете служило только одной задаче: взять в свои руки важную основу экономической жизни не только Германии, но и всей Европы или, в зависимости от обстоятельств, как минимум уничтожить её...
Вопреки нашим принципам и обычаям я в ответ на настоятельную просьбу тогдашнего румынского правительства... дал совет ради мира уступить советскому шантажу и отдать Бессарабию...
Чтобы окончательно уяснить русскую позицию по отношению к Рейху, испытывая давление постоянно усиливающейся мобилизации на наших восточных границах, я пригласил господина Молотова в Берлин.
Советский министр иностранных дел потребовал прояснения позиции или согласия Германии по следующим 4 вопросам:
1-й вопрос Молотова:
Будет ли германская гарантия Румынии в случае нападения Советской России на Румынию направлена также против Советской России?
Мой ответ:
Германская гарантия имеет общий и обязательный для нас характер. Россия никогда не заявляла нам, что, кроме Бессарабии, у нее вообще есть в Румынии еще какие-то интересы. Оккупация Северной Буковины уже была нарушением этого заверения. Поэтому я не думаю, что Россия теперь вдруг вознамерилась предпринять какие-то дальнейшие действия против Румынии.
2-й вопрос Молотова:
Россия опять ощущает угрозу со стороны Финляндии и решила, что не будет этого терпеть. Готова ли Германия не оказывать Финляндии поддержки и, прежде всего, немедленно отвести назад немецкие войска, которые продвигаются к Киркенесу на смену прежним?
Мой ответ:
Германия по-прежнему не имеет в Финляндии никаких политических интересов, однако правительство Германского рейха не могло бы терпимо отнестись к новой войне России против маленького финского народа, тем более мы никогда не могли поверить в угрозу России со стороны Финляндии. Мы вообще не хотели бы, чтобы Балтийское море опять стало театром военных действий.
3-й вопрос Молотова:
Готова ли Германия согласиться с тем, что Советская Россия предоставит гарантию Болгарии, и советские войска будут для этой цели посланы в Болгарию, причем он, Молотов, хотел бы заверить, что это не будет использовано как повод, например, для свержения царя?
Мой ответ:
Болгария — суверенное государство, и мне неизвестно, обращалась ли вообще Болгария к Советской России с просьбой о гарантии подобно тому, как Румыния обратилась к Германии. Кроме того, я должен обсудить этот вопрос с моими союзниками.
4-й вопрос Молотова:
Советской России при любых обстоятельствах требуется свободный проход через Дарданеллы, а для его защиты необходимо создать несколько важных военных баз на Дарданеллах и на Босфоре. Согласится с этим Германия или нет?
Мой ответ:
Германия готова в любой момент дать свое согласие на изменение статуса проливов, определенного соглашением в Монтрё в пользу черноморских государств, но Германия не готова согласиться на создание русских военных баз в проливах...
Сразу же после краха этой авантюры опять усилилась концентрация русских войск на восточной границе Германии. Танковые и парашютные войска во все большем количестве перебрасывались на расстояние, угрожающе близкое к германской границе. Германский Вермахт и германская родина знают, что еще несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни одной немецкой танковой или моторизованной дивизии...
И в то же время правители Кремля до последней минуты, как и в случаях с Финляндией и Румынией, лицемерно уверяли внешний мир в своем стремлении к миру и дружбе и составляли внешне безобидные опровержения...
Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий. В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии. Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки...
Нота германского министерства иностранных дел правительству СССР от 21 июня 1941 г.
...вскоре после заключения германо-русских договоров повсюду снова развернул свою активность Коминтерн...
При этом использовали бывших немецких коммунистических активистов, которые занимались в Германии подрывной работой и подготовкой актов саботажа. Систематическим обучением для этих целей руководил комиссар ГПУ Крылов... Кроме того, создавались группы саботажников, которые имели свои лаборатории, где изготавливались зажигательные и фугасные бомбы для осуществления актов саботажа. Жертвами таких актов стали не менее 16 немецких судов.
Помимо этой подрывной работы и саботажа велся шпионаж. Так, возвращение немцев из Советской России использовалось для того, чтобы с помощью самых отвратительных средств заставить их работать на ГПУ. Не только мужчин, но и женщин бесстыдным образом вынуждали давать подписку о сотрудничестве с ГПУ. Даже советское посольство в Берлине под руководством советника посольства Кобулова не стеснялось беззастенчиво использовать право экстерриториальности для шпионских целей. Сотрудник русского консульства в Праге Мохов возглавлял русскую шпионскую сеть, которая охватывала весь Протекторат... Общая картина ясно показывает, что Советская Россия в большом объеме вела против Германии нелегальную подрывную деятельность, саботаж, террор и, в порядке подготовки к войне, — шпионаж в политическом, военном и экономическом плане...
С грубой прямотой это выражалось в одном русском документе, найденном после взятия Белграда немецкими войсками 13 апреля 1941 года в тамошней советской миссии, в следующих словах: "СССР отреагирует только в подходящий момент. Державы Оси еще больше распылили свои вооруженные силы, поэтому СССР нанесет внезапный удар по Германии"...
Когда немецкая армия еще сражалась на Западе против Англии и Франции, началось продвижение Советского Союза на Балканы. В то время, как в ходе московских переговоров советское правительство заявляло, что оно со своей стороны никогда не применит силу для решения бессарабского вопроса, 24 июня 1940 года советское правительство уведомило правительство Рейха, что теперь оно намерено решить бессарабский вопрос силой. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются также на Буковину, т.е. на старое владение австрийской короны, которое никогда не принадлежало России, и о котором в Москве в свое время вообще ничего не говорилось...
...правительство Рейха получило в свое распоряжение документы об интенсивной военной подготовке Советского Союза во всех областях. Эти документы подтверждаются, в частности, найденным недавно в Белграде докладом югославского военного атташе в Москве от 17 декабря 1940 года, в котором говорится буквально следующее: "По данным из советских кругов, вооружение ВВС, танковых войск и артиллерии на основе опыта современной войны идет полным ходом и в основном будет закончено к августу 1941 года. Это, вероятно, также крайний предел (во времени), до которого не следует ожидать заметных изменений в советской внешней политике"...
Во время визита г-на Молотова в Берлин правительство Рейха убедилось, что Россия согласна на действительно дружественное сотрудничество с державами, заключившими Тройственный пакт, и с Германией, в частности, лишь в том случае, если последняя готова уплатить за это цену, которую требует Советский Союз. Этой ценой было дальнейшее продвижение Советского Союза на севере и юго-востоке Европы. В Берлине и в ходе последующих дипломатических переговоров с германским послом в Москве г-н Молотов предъявил следующие требования:
1) Советский Союз хочет дать Болгарии гарантию и, кроме того, заключить с этим государством пакт о взаимопомощи по образцу пактов, заключенных с прибалтийскими государствами, т.е. с предоставлением военных баз, причем г-н Молотов заявил, что вмешательства во внутренние дела Болгарии не будет. Осуществлению этой цели служил и визит русского комиссара Соболева в Софию, состоявшийся в то же время.
2) Советский Союз требует заключения договора с Турцией с целью создания баз сухопутных и военно-морских сил СССР на Босфоре и Дарданеллах на основе долгосрочной аренды. В том случае, если Турция не согласится на это, Германия и Италия должны будут поддержать русские дипломатические меры, чтобы заставить Турцию согласиться. Эти требования были направлены на установление господства СССР на Балканах.
3) Советский Союз заявил, что по-прежнему ощущает угрозу со стороны Финляндии и поэтому требует, чтобы Германия полностью отдала ему Финляндию, что практически означало бы оккупацию этой страны и истребление финского народа...
Напрасно советское правительство пыталось разными способами замаскировать истинное намерение своей политики. Оно до последнего времени поддерживало экономические отношения с Германией и предприняло ряд отдельных акций, чтобы ввести мир в заблуждение и показать, что отношения с Германией нормальные, даже дружественные. Сюда относится, например, высылка несколько недель назад норвежского, бельгийского, греческого и югославского посланников. Молчание британской прессы о германо-русских отношениях по указаний британского посла в Москве Криппса и, наконец, недавнее опровержение ТАСС от 14 июня 1941 года, пытавшееся представить отношения между Германией и Советской Россией как совершенно корректные. Эти маскировочные маневры, которые находятся в столь явном противоречии с действительной политикой советского правительства, разумеется, не могли ввести в заблуждение правительство Рейха...
...когда Германия была сильно занята на Западе, во французской кампании, а на Востоке оставалась лишь совсем небольшая часть немецких войск, русское верховное командование начало систематическую переброску больших войсковых контингентов на восточную границу Рейха, причем особенно массовые сосредоточения были отмечены на границах Восточной Пруссии и Генерал-губернаторства, а также в Буковине и Бессарабии против Румынии. Постоянно усиливались и русские гарнизоны на финской границе. К другим мерам в этой области относилась переброска все новых русских дивизий из Восточной Азии и с Кавказа в Европейскую Россию... Русские войска все ближе продвигаются к германской границе, хотя с германской стороны не было принято никаких военных мер, которые могли бы оправдать подобные действия русских. Только такое поведение русских вынудило германский Вермахт принять контрмеры. Кроме того, отдельные соединения русской армии и ВВС выдвинуты на передовые позиции, а на аэродромах вдоль германской границы базируются сильные соединения ВВС. С начала апреля также увеличилось число нарушений границы Рейха и ее все чаще перелетают русские самолеты. То же самое, по сообщениям румынского правительства, происходит и в румынских пограничных областях, в Буковине, Молдавии и по Дунаю.
Верховное командование Вермахта с начала этого года неоднократно обращало внимание внешнеполитического руководства Рейха на эту растущую угрозу Рейху со стороны русской армии и подчеркивало, что за такими действиями могут скрываться только агрессивные намерения. Эти сообщения верховного командования Вермахта со всеми содержащимися в них подробностями предаются теперь гласности...
Если ещё и существовали самые ничтожные сомнения в агрессивных целях сосредоточения русских войск, то они окончательно исчезли после тех донесений, которые получило верховное командование Вермахта в последние дни. После проведения в России всеобщей мобилизации против Германии сосредоточено сегодня не менее 160 дивизий. Результаты наблюдений последних дней показывают, что группировка русских войск, особенно моторизованных и танковых соединений, произведена таким образом, что русское верховное командование может в любой момент перейти к агрессивным действиям на разных участках германской границы. Сообщения об активизации деятельности разведки и патрулей, а также ежедневные сообщения об инцидентах на границе и столкновениях аванпостов обеих армий дополняют картину напряженной до предела военной ситуации, при которой в любой момент может произойти взрыв...
Поэтому, подводя итог, правительство Рейха должно сделать следующее заявление:
Вопреки всем взятым на себя обязательствам и в явном противоречии со своими торжественными декларациями, советское правительство... сосредоточило на германской границе все свои вооруженные силы, готовые к броску.
Доклад Министерства иностранных дел Германии о пропаганде и политической агитации советского правительства от 21 июня 1941 г.
...Германское посольство в Белграде сообщает 13 сентября 1940 г. о следующем заявлении одного из участников заседания коммунистических партийных деятелей в Аграме, имевшего место несколько недель тому назад: "На основании поступивших из России сведений, области Словакии, Венгрии, Югославии, Болгарии, Румынии, так же, как и занятая в настоящее время германскими войсками часть бывшей Польши, должны быть объявлены русским протекторатом. Но этот новый порядок может быть проведен только после наступления ожидаемого военного ослабления Германии".
Что подобные лозунги о замыслах Советской России против Германии действительно исходили с русской стороны и давались сербским коммунистам и советским друзьям, лучше всего подтверждает документ, найденный после занятия Белграда в полпредстве. В этом документе формулировалось, каким образом изображалась с русской стороны для русофильских сербских групп линия поведения Советского Союза после присоединения Румынии к державам Оси. В этом, по-русски составленном и по содержанию относящемся к осени 1940 г. документе, сказано: "СССР будет реагировать только в нужный момент. Державы Оси еще более раздробили свои боевые силы, а потому СССР нанесет Германии внезапный удар. При этом СССР перейдет Карпаты, что послужит сигналом революции для Венгрии; через Венгрию войска пройдут в Югославию, проникнут в Адриатику и отделят Балканы и Ближний Восток от Германии. Когда это произойдет? В момент, который Советы сочтут наиболее подходящим для успеха этого предприятия!.."...
Постоянно раздаются в огромных количествах листовки, которые, по всей вероятности, ввозятся контрабандным путем из России. Листовки возвещали о том, что батюшка Сталин, отец всех русских и родственных народов, и Ворошилов хотят освободить бедный порабощенный русинский народ от их венгерских насильников. Что Советский Союз действительно имел агрессивные намерения против Венгрии, явствует из найденного в Афинах донесения греческого посланника в Анкаре от 3 февраля 1941 г., где сообщается, что полпред объявил своему греческому коллеге о том, "что Венгрии пока нечего опасаться со стороны России", но что "это ни в коем случае не относится к будущему"...
Доклад рейхсминистра внутренних дел В.Фрика и рейхсфюрера СС и начальника германской полиции Г.Гиммлера германскому имперскому правительству о подрывной работе СССР, направленной против Германского Рейха от 10 июня 1941 г.
IV. Советский шпионаж (экономическая, военная и политическая разведка) против Рейха.
...Когда этнические немцы, следуя призыву Фюрера, стали массами подавать заявки на переселение, на сцену вышло пресловутое ГПУ, которое с 3.02.1941 стало частью объединенного Наркомата внутренних дел под названием "Наркомат государственной безопасности", чтобы с помощью самых отвратительных средств заставить многих из этих немцев заниматься шпионской деятельностью против страны, в которую они, движимые любовью к родине, собирались вернуться. Хотя и ГПУ не может похвастаться особыми практическими успехами, так как люди, насильно принужденные к шпионажу на немецкой территории, в большинстве своем сразу же сообщали об этом, тем не менее, этот факт остается позорным пятном на методах ГПУ и правителей Советской России.
В подобных случаях немецких переселенцев вызывали в ГПУ, часами допрашивали и угрожали вычеркнуть их из списков на переселение, если они не согласятся на дерзкие требования ГПУ. Излюбленным был и такой метод: пришедшим переселенцам объясняли, что их остающимся родственникам не причинят вреда, но они будут заложниками на тот случай, если отъезжающие не будут выполнять обязательства, к которым их принудили, или посмеют рассказать об этом в Германии. Им угрожали также, что длинная рука ГПУ достанет их в Германии, эта угроза производила впечатление на отдельных переселенцев из маленьких людей. Не только мужчин, но и женщин заставляли таким бесстыдным способом давать подписку о сотрудничестве...
Установлено, что, по осторожной оценке, около половины от общего числа переселенцев ГПУ с помощью шантажа и угроз или обещая огромные деньги принуждало к сотрудничеству.
Мало того, что ГПУ пыталось с помощью отвратительных средств сделать этих немцев предателями своей родины; во многих случаях органы ГПУ просто грабили этих людей, отнимали у них документы, деньги и ценности. В 16 случаях есть доказательства того, что документы крали, чтобы снабдить ими русских шпионов. Еще в шести случаях есть сильное подозрение, что ГПУ для этой цели убило несколько этнических немцев, чтобы использовать их документы для незаметного проникновения своих агентов в Рейх...
Когда некоторое время назад бывший русский посол в Берлине Шкварцев был отозван и его заменил Деканозов (19 декабря 1940 г. назначенный новым послом 24 ноября Владимир Георгиевич Деканозов, который одновременно сохранил свой пост заместителя наркома внутренних дел, вручил свои верительные грамоты Фюреру), эта замена стала сигналом для еще более интенсивного шпионажа в форме политической, экономической и военной разведывательной деятельности. Деканозов, доверенное лицо Сталина, возглавлял в России разведывательный отдел НКВД, входивший в ГПУ как специальный орган шпионажа. Задание, с которым он прибыл из Москвы, заключалось в том, чтобы через расширенную сеть доверенных лиц найти доступ в учреждения Рейха и делать доклады прежде всего о военной силе и оперативных планах Рейха. Его верным помощником был сотрудник ГПУ и т.н. "советник посольства" Кобулов, который развернул интенсивную деятельность в области шпионажа, беззастенчиво используя свой экстерриториальный статус... Таким образом, с 1940 года велась широкомасштабная мобилизационная подготовка в области шпионажа, причем на это расходовались невообразимо большие денежные средства...
Знание того, что русский шпионаж усиливается, прежде всего, в восточных германских областях, — в первую очередь, в Генерал-губернаторстве и Протекторате, стало поводом для того, чтобы обратить особое внимание на эти угрожаемые области. При этом было установлено, что сотрудник русского генерального консульства в Праге Леонид Мохов был главой русской шпионской сети, созданной ГПУ в Протекторате... Когда был произведен захват, удалось арестовать более 60 человек из этой шпионской сети и конфисковать дюжину работающих тайных передатчиков...
Целью Кобулова, русского военного атташе Туликова (генерал-майор Туликов был назначен военным атташе в Берлине 9 января 1941 года) было создание в столице Рейха и всех его главных городах сети тайных передатчиков для передачи разведданных...
Доклад Верховного командования Германской армии германскому правительству о сосредоточении советских войск против Германии от 21 июня 1941 г.
11 июня 1941 г.
...военные мероприятия Советского Союза определенно направлены к подготовке нападения на Германию...
К началу 1940 г. еще не существовало никаких опасений о неприкосновенности германской восточной границы. При ликвидации Польши Советский Союз проявил якобы дружественное отношение. Однако уже в начале 1940 г. поразило то обстоятельство, что Советский Союз начал сильно укреплять не только свою западную границу, он не только образовал известную мертвую зону вдоль границы и начал перемещать промышленность внутрь страны, но и предпринял во все возрастающем размере усиление пограничных войск.
На 01.09.1939 в области к западу от линии Архангельск – Калинин – Полтава – Западная оконечность Крыма находились: 44 стрелковых дивизии, 20 кавалерийских дивизиона и 3 моторизованные и танковые бригады.
Из-за польского похода Советский Союз до 28.11.1939 усилил эти войсковые части 47-ю дивизиями и моторизованными и танковыми бригадами до следующей численности: 76 стрелковых дивизий, 21 кавалерийская дивизия, 17 моторизованных и танковых бригад.
Несмотря на окончание польского похода усиление продолжалось в большем размере. Так до 12.03.1940 прибавилось еще, по меньшей мере, 16, однако, точнее, 25 дивизий и мотобригад. Общая численность советских сил в западной пограничной полосе достигла поэтому в первой половине марта 1940 г. следующих размеров: 86-95 стрелковых дивизий, 22 дивизии кавалерии, 22 моторизованные и танковые бригады...
При занятии балтийских государств Советской Россией была условлена договорами общая максимальная численность оккупационных сил в 70000 человек... Оккупация производилась без сопротивления. И в дальнейшем периоде оккупации никогда не возникало положение, могущее дать с военной точки зрения оправдание для увеличения численности советских оккупационных войск. Несмотря на это Советский Союз после того, как он полностью аннексировал эти три страны, начал занимать их территории чрезвычайно крупными военскими частями всех родов оружия. В начале лета 1940 г. оккупационные силы достигли общей сложностью приблизительно 250000 человек. В настоящее время на территории прежней Прибалтики дислоцированы предположительно 650000 человек...
Яркую картину чрезвычайного сосредоточения советских войск на западной границе дает следующая сводка дат из приложения 2:
на 01.09.39: 44 стрелковые дивизии, 20 кавалерийских дивизий, 3 моторизованные и танковые бригады (итого около 65 дивизий);
на 28.11.39: 76 стрелковые дивизии, 21 кавалерийская дивизия, 17 моторизованных и танковых бригад (итого около 106 дивизий);
на 01.05.41: 118 стрелковых дивизий, 20 кавалерийских дивизий, 40 моторизованных и танковых бригад (итого около 158 дивизий)...
Угрозе, заключающейся для Германии в мобилизации советской армии, соответствует также и воспитываемый в ней враждебный к Германии дух, который разжигается и постоянно поддерживается враждебной пропагандой. Об этом имеются бесчисленные сообщения также и со стороны дружественных и нейтральных наблюдателей.
Из пункта VI приложения 2 вытекает, что мобилизация Красной армии в главных чертах может считаться законченной. Ибо из общего числа 170 строевых дивизий, 33 кавалерийских дивизий, 46 моторизованных и танковых бригад; в западной приграничной полосе находятся: 118 стрелковых дивизий, 20 кавалерийских дивизий, 40 моторизованных и танковых бригад; в остальной же Европейской России имеются только: 27 стрелковых дивизий, 5 кавалерийских дивизий, 1 моторизованная и танковая бригада;
на Дальнем Востоке расположены всего лишь: 25 стрелковых дивизий, 8 кавалерийских дивизий, 5 моторизованных и танковых бригад.
Следовательно, получается такая картина, что русская мобилизация все ближе придвигается к границе. Отдельные части военных сил и авиации развернули свои фронты, расположенные вблизи границы, а аэродромы заняты сильными отрядами авиационных сил. Разведывательная деятельность заметно усилилась и частью производилась высшими офицерами с большими штабами...
Все эти факты вместе с развитым в русской армии стремлением к уничтожению Германии заставляют придти к заключению, что Советский Союз готовится в любой, кажущийся ему подходящим, момент перейти в наступление против Германии.
Выступление А.Гитлера в пивной Лёвенбройкеллер в Мюнхене 8 ноября 1941 г.
Когда мы вели наступление на Западе, Советская Россия начала наступление на Востоке. Был момент, когда мы имели в Восточной Пруссии три дивизии, тогда как Россия мобилизовала в прибалтийском регионе 22. И они усиливались из месяца в месяц. От нас это не укрылось. Мы могли точно установить, где, как и когда передвигается каждое отдельное соединение и делали это почти каждый месяц. С этим была связана огромная работа на нашем фронте, что тоже не осталось без внимания. На протяжении нескольких месяцев русские начали строить и частично уже построили не сто, а 900 аэродромов. Нетрудно было понять, с какой целью происходит такое гигантское, выходящее за пределы воображения, массовое сосредоточение русских ВВС. Плюс к этому началось создание базы для наступления, базы столь мощной, что по одному этому можно было судить о масштабах готовящегося наступления. Параллельно в неслыханных размерах увеличилось производство вооружений. Строились новые заводы, о которых вы, товарищи, не имеете представления. Там, где два года назад была деревня, сегодня стоит завод, на котором работают 65.000 человек. Рабочие живут в землянках, только заводские корпуса и административные здания ГПУ спереди выглядят как дворцы, а сзади это тюрьмы с камерами для самых жестоких пыток. Параллельно с этим шла переброска войск к нашей границе не только изнутри страны, но даже с Дальнего Востока этой мировой империи. Число дивизий превысило 100, потом 120, 140, 150, 170.
Находясь под впечатлением этих данных, я пригласил тогда Молотова в Берлин. Вы знаете результаты берлинских переговоров (12-14 ноября 1940 года). Они не оставили никакого сомнения в том, что Россия решила начать наступление самое позднее осенью этого года, а, может быть, уже летом...
Наконец, настал момент, когда о завершении русской подготовки к наступлению можно было судить по тому, что, за исключением пары дивизий вокруг Москвы, которые явно держали для защиты от собственного народа, и нескольких дивизий на Востоке, все остальные были на западном фронте...
Тогда г-н Сталин был убежден, что эта кампания, может быть, задержит нас на целый год, и что тогда скоро наступит момент, когда он сможет, наконец, выступить на сцену, используя не оружие, а свой гигантский людской резервуар. Но сегодня я могу впервые сказать: мы знали об этом кое-что еще...
...я стал следить за каждым движением нашего великого противника на Востоке. С апреля по май я, можно сказать, непрерывно находился на наблюдательном пункте и отслеживал все процессы, исполненный решимости в любой момент, как только мне станет ясно, что противник готовится к наступлению, в случае необходимости опередить его на 24 часа.
В середине июня признаки стали угрожающими, а во второй половине июня не осталось никаких сомнений в том, что речь идет о неделях или даже днях. И тогда я отдал приказ выступить 22 июня. Поверьте мне, старые товарищи, это было самое трудное решение за всю мою жизнь, решение, о котором я знал, что оно втянет нас в очень тяжелую борьбу, но надеялся, что шансы выиграть ее тем больше, что быстрее мы опередим другую сторону...
...когда настало 22 июня, я, осознавая свою ответственность перед собственной совестью, решил предупредить нависшую угрозу, может быть, с опережением всего на несколько дней.
! Орфография и стилистика автора сохранены
